Прогулка по Питеру

Очерк ОВР

Хмурое небо, старинные фонари, покорно склонившие светлые головы, атланты, смирившиеся со своей судьбой, деревья в роскошном зеленом убранстве, каналы, в которых отражаются усадьбы и макушки храмов. Питер… Город, прячущий в закоулках двустворчатые окошечки, расположенные у самой земли, старинные здания и ветхие особнячки. Город перекрестков, на которых встречаются современные кофейни с обветшалыми «Булошными», аромат свежесваренного кофе с запахом свежевыпеченного хлеба; японские ресторанчики и модные клубы соседствуют с трактирами, где можно отведать прекрасную русскую кухню; афиши Мариинского театра контрастируют с анонсами концертов рок-музыкантов. Город, где звучат слова «здравствуйте», «до свидания», «спасибо», «пожалуйста», «приятного аппетита», «всего доброго». Город, который всегда рад тебя видеть.

Прогулка по Питеру – как прочтение дневника жизни. Северный порыв ветра сдувает с тротуара снежную «простынь» – тополиный пух, а заодно и проникает в душу, заигрывая с чувствами и воспоминаниями. И если в Москве все живут по секундной стрелке, то в Питере – по часовой. Культура берет верх над суетой.

До недавнего времени Петербург был для меня исключительно туристической меккой. Я «заселял» в его старинные дома героев своих романов, разворачивал на Невском мистические сюжеты, назначал влюбленным встречи возле Казанского собора, подзывал музу к герою-писателю. И вот настал торжественный момент, когда я сам снял квартиру на красивейшей улице имени Рубинштейна и перестал зависеть от гостиниц, регистраций, переменчивого настроения администраторов. По какому-то странному стечению обстоятельств люди, пожелавшие открыть шикарные уличные кафешки, не сговариваясь, выбрали именно эту улицу для реализации своих замыслов. Можно выйти вечером из дома и совершить увлекательное путешествие из одной кафешки (в которой пару минут назад лакомился мороженым и подслушивал разговор влюбленной пары) в другую, где за чашкой ароматного крепкого чая можно оказаться свидетелем культурного диалога видных деятелей искусства. Я заметил одну удивительную особенность: даже в самом бескультурном человеке в шлепанцах на босу ногу, щелкающем семечки в скоростном «Сапсане» и засоряющем речь матерными словами в телефонных переговорах между Москвой и Питером, в городе на Неве просыпается интерес к культурным событиям. Он начинает интересоваться театральными постановками и премьерными кинопоказами, его речь становится более сдержанной и возвышенной. Причем в начале беседы он может часы напролет пересказывать последнюю серию передачи «Дом-2», но делать это будет крайне культурно – с умным видом, словно это шоу не экранизация «Палаты № 6», а действительно высоконравственный художественный проект, которому нет равных. А потом и вовсе свернет на другую колею и ни с того ни с сего поддержит разговор о балете «Жизель». Видимо, культурный вирус в Питере передается воздушно-капельным путем. Я уже не говорю о тех молодых людях, которые, приезжая в Питер получить высшее образование, предпочитают после (или вместо) занятий назначить встречу на Невском, вести на лавочках эмоциональные споры о добре и зле, жизни и смерти, сиюминутном и вечном. То и дело доносятся имена великих писателей, художников, архитекторов, жизнь которых продолжается благодаря творческому наследию. И это не может не радовать. Я вслушиваюсь в речи студентов, всматриваюсь в молодые лица, отмечая их поведение, жесты, и нахожу в них множество интереснейших незашоренных мыслей и характерных черт. Еще пару минут назад студент художественной академии начинал свои фразы со слов «Вот мы, питерцы…» (любим дождь, грибы и театры), а сейчас он, отвечая на телефонный звонок, отошел в сторонку, достал из кармана смятый билет и шепотом продиктовал маме номер вагона и время прибытия поезда в родной Мурманск, где и проведет летние каникулы. Вот так люди, приезжающие в Питер, несмотря на «аканье» и «оканье», через пару дней начинают ассоциировать себя с коренными жителями.

А еще я очень рад, что моя съемная квартира находится в двух минутах ходьбы от набережной реки Мойки. Самое интересное, что в зимнее время набережная не произвела на меня впечатления: серые, тяжелые облака, гонимые северным ветром, «дрожащая» от холода вода, одинокие крики чаек. Зато сейчас, особенно в период белых ночей, набережная «воспряла духом» – огромное количество маленьких речных трамвайчиков скользят по воде (может показаться, что трафик на каналах значительно превышает трафик на дорогах); повсюду слышны веселые голоса, сопровождаемые динамичной музыкой и птичьими трелями. Все это не просто вдохновляет, а наполняет столь прекрасным и недостижимым в мегаполисе ощущением легкости. Но вот шаги становятся аккуратными, а мысли сосредоточенными, радостный гам превращается в эхо, на смену ему приходит тишина, прерываемая всплеском воды. Воздух пропитан ожиданием. Не зря. Из мутной коричневой реки «выпрыгивает» маленькая, искрящаяся, серебристая рыбка – она отчаянно борется за жизнь, сражается с судьбой, пытаясь соскочить с крючка. Но рыбак, покуривая дешевую сигаретку, накручивает леску. Кажется, даже солнце решило спрятаться за тучу, только чтобы не видеть эту маленькую смерть. Сентиментализм. Чистой воды. Можно даже поверить в то, что эта почти бездыханная рыбка способна исполнить желание… Например, прожорливого кота, который наверняка дожидается прихода хозяина с рыбалки. От философских мыслей меня отвлек запах свежих огурцов, который распространился по всей набережной. Оказывается, я приближался к лоткам с корюшкой. Что только с ней не делают – жарят, парят, варят. Признаюсь, никогда не ел более вкусной рыбы. Белая ночь. Разведенный мост. Ароматная корюшка. Музыка. Я давно называю себя коллекционером счастливых минут, которые в Питере превращаются в счастливые часы.

А если посмотреть на Санкт-Петербург взглядом писателя, то можно прийти к мысли, что городу вовсе не нужны люди. Они в нем лишние. Это город памятников – хранителей истории. Я абсолютно уверен в том, что если бы не было такого наплыва туристов, атланты, которые, кажется, застыли в вечности, начали бы бродить по городу, а сам Питер стал бы меккой для памятников-путешественников всех стран мира. Сюда по визе на пару дней приехала бы погостить статуя Свободы; статуя изумрудного Будды вышла бы из медитации и провела в Питере свой отпуск; бразильская статуя Христа-Искупителя нашла бы общий язык со статуей Аполлона; Маленькая Русалочка из Копенгагена познакомилась бы со скульптурой зайчика, спасшегося от наводнения, а Медный всадник бы запряг коня да поскакал по Невскому проспекту навстречу своему другу из Рима – бронзовой скульптуре Марка Аврелия на коне. Их примеру последовали бы и сфинксы, и львы, и другие архитектурные шедевры. Даже самый маленький памятник Питера – бронзовый Чижик-Пыжик воодушевился бы происходящим и слетал бы на Фонтанку… Да, в Питере рождаются поистине волшебные мысли…